Моя мать- Валентина Климова и ее сестра Людмила

Теперь я думаю самое время вспомнить о моей матери!

На фото моя мама справа и рядом сестра Людмила, которая была все детство моим другом.

Моя мама Климова Валентина Михайлова родилась 14 февраля 1927 года.

Она была самой старшей.

Людмила- самая младшая, она она родилась в 1942 году уже после смерти дедушки.

Моя мама очень хорошо училась в школе, до войны она законила 7 классов.

После ухода дедшки-ее отца на войну( он ушел добровольцем в ополчение)

Сразу попал зщищать СТАЛИНГРАД И В ПЕРВЫХ ЖЕ БОЯХ ПОГИБ.

Моя мама и бабушка должны были содержать 5 детей.

Она пошла работать на завод " Шахтной автоматики"

В то время много выпускалось оружия, город Прокопьевск- это жемчужина Кузбасса.

В нем добываются самые лучшие виды угля, в том числе и коксующие.

Этот угол шел в Новоузнецк на КМК.

Работали они много и так всю войн.

В 1945 году, когда война закончилась, она спросила разрешение пойти учиться заочно в техникум при заводе.

Бабушка ей не разрешила.

Сказала, что надо поднимать детей.

На этой почве у нее случился сильный нервный срыв.

Ее долго лечили, но она после этого не терпела никаких возражений и критических замечаний.

Она первый раз вышла замуж за моего отца- Маш Виктора, он по национальности чистый немец.

Он играл на баяне, она пела иплясала, но свекровь решила их развести!

Он был маменький сынок.Настоящий эгоист.

Мама мне рассказывала страшные вещи.

Он приходил к ней на работу, когда была зарплата и все до копейки отбирал у нее.

Она не скандалила и терпела.

Кроме того, когда она стряпала пельмени, то пельмени ел он, а ей доставалась лишь водичка.

Она не могла себе ничего купить, даже чулок, так и хотила в заплатонном.

Отец покупал разные баяны, ездил по санаториям, а она беременела раз за разом.

Его мать была патологичеси жадной и не разрешала ей есть.

Она рассказывала, что сазар она могла насыпать только по маленькой ложечек для горчицы.

В результате она двух девочек родила мертвыми, у них не было сил родиться.

Когда она была беременна мной, она стала воровать еду по ночам.

Я тоже родилась мертвой, но меня успела откачать акушерка.

Тогда свекровь решила избавиться от меня.

Раньше женщинв выходили на работу после больничного.

Она должна была сидетьсо мной, но она меня кидала в перевернутой табуретке и уходила по соседкам, а к прихожу

моей матери пичкала меня водой и делали вд, что она заботится обо мне.

Мама ничего не подозревала, но удивлялась, что я на кормлении не хотела сосать грудь.

Такая картина длилась больше года.

Однажды на работе не было каких-то деталий и их отпустили домой по-раньше.

Она вошла и увидела, как я стою в этой табуретке одна, все измазанная калом и ем его.

Она в ужасе завернула меня в чистую пеленку и ушла навсегда из этого концлагеря!

Что было дальше я уже описала в статье о своей бабушке Анне.

Помню, что она через несколько лет вышла замуж.

Я его не полюбила, да и сам он маялся, он любил другую женщину

и у него там остался свой ребенок.

Однажды мы приходим из детского сада, бежит содетка и говорит матери :

" Валя, твой Николай повесился в туалете"

Мы в то время жили с мамой в коммунальной квартире.

Мама тут же отвела меня к бабушке и я не видела, как его хоронили.

После этого мать уже не рискнула выходить замуж.

Сестра Людмила вышла замуж за Лукъяненнко и родила дочку, у которой тоже был порок сердца.

Они разошлись и Людмила запила с горя.

Она могла пропить всю свою зарплату и занять на следующую, она очень любила гулять!

Потом она познакомилась с каким-то водителем, я уже жила в Новосибирске и училась в институте.

Я с будущим мужем приехала после 3 курса, она ему наговорила

много лишнего, после смерти мне завидовала.

У меня осталась квартира в новом доме, деньги и она начала по-тихоньку обворовывать меня.

В результате я вернула в картиру заводу и уехала из Прокопьевска навсегда,

у меня не осталось никаких адресов и телефонов.

Я однажды заезжала на день, когда была рядом в командировке,

дочь ее выросла, пошла работать на меховую фабрику,

она еще родила мальчика от этого мужчины,

но душа уже к ней не лежала и я ей не писала писем.

Не знаю, жива она еще или нет.

Надо бы ее простить за ее завить, все мы не без греха!

Это ее испытание, а не мое.

Пусть Бог ее простить и я прощаю!